В нашу последнюю ночь мы вернулисьАсакусаХрамовый двор настолько смягчился, что даже неоновые огни, казалось, вздохнули. Мы снова стояли у курильницы, дым был тёплым и едва уловимо сладким. Марк достал из пальто небольшой конверт – бумажку с пожеланиями, которую мы купили в Киото и забыли взять. «Напиши», – сказал он. Я написал.«Еще больше начинаний».Он написал«Храбрый, но нежный».

Мы не связывали их с каким-то священным или кинематографическим местом. Мы сложили их обратно в конверт и положили обратно в мой кошелёк, и эти два маленьких обещания отправились домой вместе с нами.

В Японии я поняла, что романтика — это не только созерцание великолепного вида, но и возможность посидеть на скамейке, услышать звон колокола в храме, когда вы бросаете монетку, и почувствовать спокойствие, которое вы оба учитесь разделять. Это пространство, которое город с миллионами жителей дарит только двоим.

Когда меня спрашивают, подходит ли Япония для медового месяца, я вспоминаю утренние поездки в метро и ночные прогулки, торговые автоматы, подсвеченные, словно маленькие церкви, и гору Фудзи, которая словно говорит: «Да, сейчас». Я также вспоминаю тот момент, когда Марк неожиданно нашёл мою руку холодным утром в Киото.

Я также хотел бы сказать, что искусство любви так же важно, как и эмоции. Япония, с её ритмами и ритуалами, даёт нам место для практики.

Мы привезли не просто фотографии. Мы привезли с собой невиданное ранее утешение, ритм, который можно было ощутить, даже когда колёса самолёта касались земли. Где-то между неоновыми огнями и лунным светом этот медовый месяц стал новым началом — тем самым, о чём мы молились в дыму и чернилах.